Сочинения по русскому языку и литературе. Анализ стихотворения Тютчева Природа - сфинкс

«Природа - сфинкс...» (Тайны мироздания в лирике Ф. И. Тютчева.)

Тютчевская «страна» необычна - она то залита солнечным светом, то покрыта сумраком, но всегда узнаваема, близка. Если начать вспоминать стихи Ф. И. Тютчева о природе, то, наверное, большинству людей в первую очередь придет в голову «Весенняя гроза»: «Люблю грозу в начале мая...»

Действительно, поэт очень часто обращался к картинам весны, проливного дождя, птичьего гама. Природа у Тютчева зачастую «испытывает» чисто человеческие эмоции. Образ «улыбающейся», «смеющейся» природы проходит через все творчество поэта как противовес его горестным размышлениям о бытии, смерти, мироздании, гармонии, «древнем хаосе». Как часто мы встречаем в поэзии Тютчева такие фразы, как «Лазурь небесная смеется», «Сияет солнце, воды блещут, На всем улыбка, жизнь во всем». Подобных строк можно привести множество; улыбается всё - весна, солнце, вода, сама земля. Даже в осенней (природе поэт видит «кроткую улыбку увяданья». Здесь его мировосприятие близко к пушкинскому, который, как известно, очень ценил Тютчева. Но возможно, последний вкладывает в понятие «природа» гораздо больший смысл. Для Тютчева природа - нечто грандиозное, вечное, бесконечное, может быть даже синоним мироздания.

Лишь в особенно горькие минуты (их не так уж мало) природа представляется Тютчеву царством пустоты и «вечного бессмыслия». Для Тютчева характерны поиски смысла во всем: во Вселенной, в бытии. Такого рода размышления и приводят в конце концов к странному афоризму:

Природа - сфинкс. И тем она верней
Своим искусом губит человека,
Что, может статься, никакой от века
Загадки нет и не было у ней.

Загадки нет, но есть сама «мать-Земля». Тютчев не может успокоиться в безотрадности, он снова и снова обращает свое лицо к светлой действительности. В лирике Тютчева часто звучит мысль, что только природа способна исцелить и спасти человека.

Получается, что, с одной стороны, природа- «сфинкс», а с другой - исцеляющая сила. Подобные противоречия, метания из крайности в крайность и составляют основу творчества поэта. Вся его лирика строится на контрасте, она как бы зажата между двумя полюсами -

ощущением красоты бытия и чувством ужаса перед действительностью. Создается впечатление, чтовТютчеве уживались два человека, каждый из которых видел реальность по-своему.

Чаще всего Тютчев восторгается окружающим миром, нередко - до самозабвения. В доказательство этому можно приводить бессчетное количество его цитат. Поэт откликается на все голоса жизни, поскольку чутко улавливает все краски, все звуки природы. Но не менее сильным (особенно в поздней лирике) становится сознание жизненного трагизма. И вот мир из радостного, наполненного светом и красками, превращается в «одичалый». Безусловно, в таких резких переходах немалую роль сыграли личные переживания.

Тютчеву было свойственно стремление разгадать тайны мироздания или хотя бы приблизиться к ним. Мироздание вечно, на фоне его человеческая жизнь - ничто. С годами это начинает все больше тревожить Тютчева. Он приходит к мысли о «бесполезности» человеческого существования. Каждого ожидают полное уничтожение и растворение в бесконечности природы. Поэт мало размышлял о смерти как таковой, она для него была, скорее, некой противоположностью жизни, мгновенным переходом, от яркого, насыщенного, ужасающе краткого человеческого существования к небытию.

Невзирая на отношение к отдельно взятой жизни как к чему-то ничтожному в силу своей кратковременности, Тютчев утверждает и нечто противоположное: жизнь - значительна, поскольку является вызовом враждебным силам. Однако жизнеутверждающие мысли встречаются у Тютчева сравнительно редко. Гораздо настойчивее повторяется сентенция: «Бесследно все - и так легко не быть!» Бессмысленность, неоправданность бытия с возрастом все больше угнетает поэта. Жизнь он ассоциирует с «тенью от дыма», настолько она кажется ему призрачной.

Умиротворение, покой, исцеление - только в «природе - сфинксе». Видимо, такое наименование природе было дано в минуты тяжелейшего, безысходного отчаяния. Ведь, что ни говори, окружающий мир всегда был для Тютчева живым, а вовсе не каменным. И природа всегда вызывала в поэте чисто человеческие чувства, которые можно испытывать к кому-то очень близкому. В первую очередь - это чувство восхищения.

Несомненно, что природа была включена Тютчевым в тот круг истинных ценностей, без которых, по мысли поэта, невозможно истинное существование.

Не правда ли, что за этими несколькими строчками уже отчетливо виден характер! Умение создать образ по одной лишь детали позволило Ларисе Васильевой плотно и эффективно заселить сравнительно небольшую площадь своего «Альбиона…»

Есть парадоксы, справедливость которых доказана историей. К ним, по-моему, относится утверждение, что ни одна книга не может претендовать на долголетие, если она не отвечает требованию своего времени. К ним относится и аналогичное наблюдение - что лишь книга жизненно необходимая определенному поколению нужна всему народу.

У ровесников Ларисы Васильевой до «Альбиона и тайны времени» не было «своей» книги об Англии. Но она должна была появиться. Должна была хотя бы потому, что ровесники писательницы стали участниками таких исторических событий недавнего времени, таких сдвигов в общественно-политической жизни нашей планеты, как, например, Европейское совещание в Хельсинки.

Книга Ларисы Васильевой отвечает требованию времени - создавать в рамках так называемой международной тематики подлинно художественные произведения, выражающие ленинскую политику мира, неуклонно проводимую нашей партией, нашим государством.

Терпеливо изучают советские государственные деятели мнения, позиции представителей других стран, спокойно и настойчиво ищут возможностей для договоренности, добиваются соглашений… А иные авторы книг, написанных о других странах, ограничиваются в лучшем случае лишь констатацией того, сколь различны наши социальные системы, а в худшем - вариациями известной «формулы»: «А у вас негров вешают!» Понятно, что задача утверждения принципов мирного сосуществования не снимает задачи разоблачения капитализма. Но не путем высокомерного самодовольного и зачастую лицемерного назидания, а подлинно художественным словом. В «Альбионе…» многие образы нарисованы, по существу, убийственно для буржуазного общества. Но очень важно и другое…

Есть ли у нас писательские книги, которые, рассказывая о капиталистических странах, продолжали бы средствами художественной литературы, по, так сказать, своей линии, в своем аспекте те гигантские усилия утвердить на земле отношения, основанные на принципах мирного сосуществования, которые предпринимаются руководителями партии и правительства Советского Союза? Есть, конечно, но еще маловато. А книга Ларисы Васильевой именно такая книга.

В ней - настойчивый поиск того, какие духовные качества, культурные ценности, глобальные задачи и т. д. могут стать основой дружбы между народами. И не только поиск, а утверждение найденной основы. Очень характерна в этом смысле глава «Поступь механического зверя» с важнейшими для оценки всей книги строчками:

«Ошалело и оглохло сижу я на концерте популярной поп-группы в Лондоне, окруженная орущими, ревущими, свистящими подростками.

Безобразие! - хочется кричать в первую минуту. - Остановите безобразие!

Это дети, такие добрые и мягкие, такие упрямые и настойчивые, такие понятные и сложные, родные всего лишь за полчаса до концерта. Через полчаса после концерта, остыв и обсохнув, они станут такими же, какими мы знаем и любим их. Сейчас в минуты этого крика, рева, исступления что движет их порывами? Я хочу это понять, не осудить, а лишь понять».

«Какими мы знаем и любим их», - говорит советский человек, глядя на английских подростков. «Наши дети», - думает советская мать о детях всех народов Земли…

Передо мной на письменном столе «Правда» со статьей ТАСС о приеме Л. И. Брежневым глав дипломатических представительств.

«Пользуясь случаем, - сказал Леонид Ильич, - прошу вас передать главам Ваших государств, лидерам ваших стран следующее: «В мире в сущности нет такой страны и народа, с которыми Советский Союз не хотел бы иметь добрые отношения;

не существует такой актуальной международной проблемы, в решение которой Советский Союз не был бы готов внести свой вклад;

нет такого очага военной опасности, в устранении которого мирными средствами Советский Союз не был бы заинтересован;

нет такого вида вооружений, и прежде всего оружия массового уничтожения, которые Советский Союз не был бы готов ограничить, запретить на взаимной основе, по договоренности с другими государствами, а затем изъять из арсеналов.

Советский Союз всегда будет активным участником любых переговоров, любой международной акции, - направленной на развитие мирного сотрудничества и укрепление безопасности народов».

Книга Ларисы Васильевой - вклад в осуществление этих принципов.

Екатерина Шевелева

Природа - сфинкс. И тем она верней

своим искусом губит человека,

что, может статься, никакой от века

загадки нет и не было у ней.

Ф. И. Тютчев

Альбион…

(Вместо предисловия)

…Снится детство: в тесной кухоньке, до потолка наполненной тошнотворным запахом свиной тушенки, я, полуодетая, жую на ходу. Окна черны, но это утро. Наспех застегнув шубу и замотавшись в платок, выбегаю. Мороз в лицо. Уральская зима. Запах тушенки, медленно убывая, вьется за мной. Я огибаю дом, перебегаю через дорогу - вдали на дороге видны два огня: приближается машина, - и, оступаясь, ныряю в сильно пересеченное снежное поле. Летом здесь была немощеная дорога, разрытая колесами грузовиков, и теперь рытвины - снежные горы. Одна из них - самая глубокая, я норовлю миновать ее и все в нее попадаю. Вот она, опять! В досаде топаю валенком и поднимаю вверх глаза. Мне кажется, я одна в мире на дне огромной белой чаши и надо мной лишь бездонная чернота неба с единственной звездой в нем. Свет звезды бел, колюч, завораживает. Хочется смотреть на нее, думая о том, что, когда кончится война, грянет свет, и я в этом свете - Золушка, царевна, Василиса…

Эй, где ты?

Ритка зовет меня. Я выкарабкиваюсь из ямы, и мы бежим в школу вместе.

Она маленькая, большеголовая. И никогда не мечтает о всяких глупостях. Она будет математиком, потому что нет задачки в учебнике второго класса, которой бы не смогла решить. От Ритки слабо пахнет той же свиной тушенкой, и я отворачиваюсь от нее - ненавижу этот запах.

Просыпаюсь… Сначала трудно понять - где я. Ну да, Англия, лондонская квартира, но почему пахнет тушенкой, как в детстве? Вся комната наполнена этим запахом. Он словно выплыл вместе со мною из сна. Оказывается, просто-напросто моя соседка миссис Кентон жарит мужу на завтрак яйцо и свиную котлетку, это она пахнет точь-в-точь как те английские консервы моего военного детства. И в ту самую минуту я вдруг понимаю, что непременно буду писать книгу об Англии.

Несколько лет в чужой стране. Ни на минуту не уходящее сознание, что я участвую в какой-то посторонней пьесе. Ведь где-то в эту самую минуту без меня идет моя драма или комедия, в которой не ощущается отсутствие персонажа.

Как прекрасно приехать в Англию туристом, из окна автобуса увидеть кружево Вестминстера и мрамор Трафальгара, удовлетворить страстное желание постоять на мосту Ватерлоо, ничем не замечательном мосту, связанном в нашей памяти с сентиментально-популярным фильмом военного времени, постоять у гробниц владык и владычиц, перебирая в памяти освеженные перед поездкой страницы учебника истории средней школы, подивиться на торговые улицы; краем уха, от гида, услышать, что фунт стерлингов поднялся или упал на бирже, но не обратить на этот факт почти никакого внимания, ибо не тебя он касается; посмотреть по телевизору, с трудом разбирая слова, хотя всю сознательную жизнь по школьным и университетским программам учила этот язык, вечерний фильм о заброшенном доме с привидениями, куда приезжает молодая чета и где юной жене приходится стать жертвой черных сил, но в конце концов отвагой мужа все устраивается; замирая пройти по плитам Стратфорда, где якобы жил Шекспир, и, сев в самолет на обратный путь, точно знать, что Англия увидена, понята и даже, если кое-что почитать дома, касающееся Политики, экономики, культуры, можно написать очерк или даже серию очерков - этакие живые зарисовки с натуры с хорошим, добротным названием «На уровне гринвичского меридиана», или «Британские перемены», или несколько романтичнее и шире - «Туманный Альбион без тумана».

В стихотворении «Не то, что мните вы, природа...» поэт ополчился на тех, кто не верит в одухотворенность природы, в то, что у нее есть душа, а в стихотворении «Певучесть есть в морских волнах...» утверждал, что она внутренне гармонична и прекрасна. Но и в том и в другом случае природа содержала некую загадку, которую Тютчев и предлагал разгадать себе и человечеству. Теперь все иначе:

Природа - сфинкс. И тем она верней
Своим искусом губит человека,
Что, может статься, никакой от века
Загадки нет и не было у ней.

В этом поэтическом афоризме содержится прямо противоположное прежним стихотворениям мнение. Человек и природа изначально враждебны, причем не человек вносит разлад и дисгармонию в природу, а природа провоцирует человека отыскивать в ней несуществующие тайны. Она уподоблена злобному мифическому чудовищу сфинксу и метафорически наделена губительным инстинктом. Однако в отличие от мифического сфинкса, который задавал путникам загадку, у природы такой загадки вообще нет, и она, природа, лишена внутреннего смысла и несостоятельна. Идея стихотворения может быть повернута иной гранью: Тютчев написал скорее всего не о «виновности» природы, а о слабости человеческой мысли, поскольку не природа содержит загадку в себе и побуждает человека ее разгадать, а сам человек приписал природе несвойственную ей тайну и тщетно пытался и пытается в нее проникнуть. Свой собственный «искус» человек сделал побуждением природы, ее вызовом, будто бы обращенным к нему, и стал отвечать на этот вызов. Придумав несуществующую загадку, человек, естественно, не может ее разгадать и «тем... верней... губит» себя. Ситуация выглядит вдвойне парадоксальной, поскольку «искус», идущий от человека, осмыслен принадлежащим природе.

Впрочем, и это стихотворение лишь один из моментов поиска истины. Согласно другим стихотворениям Тютчева, природа не знает ни времени, ни пространства.

С особой силой эта тема развернута в стихотворении «От жизни той, что бушевала здесь...» (1871).

Во второй половине августа 1871 года Тютчев побывал в селе Вщиж Брянского уезда Орловской губернии, которое некогда было удельным княжеством. Там сохранились древние курганы - памятники удельных распрей и сражений. Но теперь, во время приезда Тютчева, «от жизни той, что бушевала здесь», «уцелели»

Два-три кургана, видимых поднесь...

Эта картина, выдержанная в духе исторической элегии, наводит поэта на философское размышление:

Природа знать не знает о былом,
Ей чужды наши призрачные годы...

Помимо того что природа не знает ни времени, ни пространства, она еще лишена памяти. Кроме того, у человека и природы разные сроки жизни: природа вечна и бесконечна, тогда как отдельный человек смертен и конечен, и потому ему отведены «призрачные годы». Это переживание рождает у поэта изящную метафору: «И перед ней мы смутно сознаем/Себя самих - лишь грезою природы». Человек сколько угодно может мыслить себя отдельно от природы и даже гордо противополагать себя ей как «мыслящий тростник», но «смутно сознает» печальную для него истину, которая умеряет его претензии. С точки зрения вечной природы, все войны, схватки, сражения, битвы, вся жизнь и все «подвиги» выглядят «бесполезными», потому что по-прежнему природа равнодушна к человеческим деяниям, по-прежнему, несмотря ни на какие разрушения, торжествует жизнь и красота.

Тютчев неожиданно роняет слово «приветствует», которое свидетельствует вовсе не о равнодушии природы к человеку, о чем он только что сказал, а о способности ее умиротворять страсти, желания, порывы и восстанавливать мировой порядок, не терпящий обособленности человеческой личности из «общего хора», согласно другому стихотворению поэта.

Та же тема по-иному развита в других стихотворениях.

Весна, как и другие времена года, бессмертна. Она каждый раз «в условный час слетает» на землю и, подобно божествам, «блаженно-равнодушна». Весна «не ведает», «была ль другая перед нею», была ли она краше или нет. Сама природа не может сказать о себе, красива она или безобразна, гармонична или дисгармонична. Природа не может оценить себя, потому что она стихия. В ней есть душа, есть особый язык, но нет сознания. Разум, сознание, рассудок даны человеку, который выделился из природы и получил возможность оценивать ее не изнутри, а со стороны, извне. Поэтому, когда человек растворяется в природе и сливается с ней, он теряет способность оценивать природу с эстетической точки зрения. Он становится сам природой, таким же блаженно-равнодушным, как и она, и утратившим знание о себе. Но, выделенный из природы, он обретает сознание, которое сигнализирует ему, что между ним и природой разлад. Он жаждет гармонии и думает, что, погрузившись в природу, достигнет гармонии. Потому-то он так рвется соединиться с ней. Однако в таком случае он должен принести в жертву свое «человеческое я», и тогда он лишится сознания, разума и не сможет ни почувствовать, ни понять, обрел ли он гармонию с природой, как не чувствует и не понимает этого сама природа, которая просто живет своей блаженно-равнодушной жизнью.

Таков один из трагических ответов, которые дает лирика Тютчева на коренные вопросы об устройстве бытия. Первоначально в природе были слиты все первоосновы бытия, все его первоэлементы (например, вода и огонь). Точно так же с природой был слит и человек. Это время созидательно-разрушительного господства стихии было эпохой синкретизма, где все существовало в нерасчлененном, связанном виде. В процессе космогонической эволюции из хаоса, «животворного океана», образовался порядок, космос, возник разум и его носитель - человек, который покинул стихию, выделился из нее, обособился от природы и словно бы перестал быть ее частью. Исходное единство Вселенной, всего сущего (синкретизм) было нарушено. Платой за выход из хаоса, за космос и разум стало исчезновение единства Вселенной, возмездием за разрушенную связь с природой - преследующая человека тоска по единству и жажда уничтожения своего «я» путем возвращения в материнское лоно хаоса.

Трагическая вина человека усугубляется тем, что он стал гордо презирать породивший его хаос и возвысился над природой, тем, что он объявил свое «я» высшей реальностью бытия. Однако природа отвергает глупую и наивную гордость человека. Отпав от природы, человек страшится некогда родных для него бурь, страшится «древнего», «родимого» хаоса, откуда изошел («День и ночь»). Его «дневное», «культурное» сознание то пугается стихий, то, слыша завывания ветра, угадывает в них «любимую повесть». И тогда его душа тоскует по целому, тоскует по природе, страдая в сиротливом и безнадежном одиночестве и сетуя на «дневное» бытие как на нечто иллюзорное и ложное. Однако Тютчеву часто жаль расстаться с «человеческим я», с индивидуальностью и самоценностью, и при переходе границы между «человеческим» и «природным» он испытывает драматические колебания. И это понятно: человеку оставлен небольшой выбор между ограниченным и конечным, узким, привычным, знакомым, конкретным «дневным», «культурным» личностным сознанием и его вечным, грандиозным, величественным «ночным» инобытием - всепоглощающей бездной, беспредельным, абстрактным и безличным хаосом. Поэтому Тютчева привлекают пограничные состояния - не день, не ночь, а мглистый сумрак. Он питает тайную надежду занять место между двумя мирами, на границе дня и ночи, совместить несовместное:

О вещая душа моя!
О сердце, полное тревоги,
О, как ты бьешься на пороге
Как бы двойного бытия!..

Душа мыслится «жилицей» сразу и одновременно «двух миров», ее волнуют и земные «страсти роковые», и небесный рай: она

Готова, как Мария,
К ногам Христа навек прильнуть.

Хотя большую часть написанного Тютчевым составляют стихи, посвященные природе, но стихотворений, передающих просто конкретно-чувственное переживание природы, у Тютчева немного. Одно из таких чисто пейзажных стихотворений, которое очень любил Л. Н. Толстой, - «Есть в осени первоначальной...». Глаз Тютчева зорок к деталям пейзажа и рождаемому картинами природы настроению. Он чувствует прелесть ранней осени, когда открывается необъятный простор. Поле-труженик, выполнив «работу», отдыхает. Поэт находит выразительный образ - «Лишь паутины тонкий волос/Блестит на праздной борозде». «Отдыхающее поле», прежде чем покрыться снегом, заслуженно «награждается» свыше: на него «льется чистая и теплая лазурь».

Фёдор Иванович Тютчев

Природа — Сфинкс. И тем она верней
Своим искусом губит человека,
Что, может статься, никакой от века
Загадки нет и не было у ней.

Федор Тютчев по праву считается мастером коротких четверостиший, которые наделены глубоким философским смыслом. И в этом нет ничего удивительного, так как дипломатическая служба научила поэта четко формулировать свои мысли, а природная наблюдательность дала обширную пищу для размышлений и выводов, которые и легли в основу многих произведений. Причем, сам автор признавался, что рождались они спонтанно. Тютчев обдумывал какую-либо мысль или же идею, а ответ на поставленный вопрос рождался в стихотворной форме.

Именно так произошло с коротким четверостишием «Природа - сфинкс. И тем она верней…», в первой строчке которого уже содержится интригующее заявление. Действительно, разгадать секреты мироздания никому еще не удалось, и Тютчев был одним из тех, кто в свое время пытался это сделать. Автор не понаслышке знал о том, что в спорах о том, как именно устроен этот мир, было сломлено огромное количество копий. Тем не менее, даже поэты 19 века условно разделились на романтиков и философов. Первые описывали красоту природы и искренне ею восхищались. Вторые пытались найти ответы на интересующие их вопросы методом проб и ошибок. Примечательно, что Тютчев был в душе одновременно и романтиком, и философом, что явственно прослеживается по его произведениям. Однако он считал неприемлемым для себя тратить рифмы на восхваление окружающего мира, пытаясь не только найти смысл земного существования человека, но и провести параллель между различными событиями и явлениями.

Стихотворение «Природа - сфинкс. И тем она верней…» было написано в 1869 году, когда поэт уже разменял седьмой десяток и прекрасно понимал, что его жизнь близится к логическому завершению. Именно тогда он отказался от попыток постичь тайны этого мира. Но не потому, что разуверился в собственных силах или же устал искать объяснения необъяснимому. Саму природу автор считает великой искусительницей, которая так ловко ввела человечество в заблуждение, что ему не остается ничего иного, как признать собственное поражение . Между тем, Тютчев не исключает такой возможности, «что, может статься, никакой загадки от века нет и не было у ней». Просто люди сами захотели поверить в чудеса и убедили себя в том, что они действительно существуют. Между тем, сам поэт убежден, что любое явление имеет свое логическое объяснение, однако мир еще не готов к тому, чтобы получить ответы на свои вопросы.

Федор Иванович Тютчев

Природа - сфинкс. И тем она верней
Своим искусом губит человека,
Что, может статься, никакой от века
Загадки нет и не было у ней.

«Природа – сфинкс», анализ стихотворения Тютчева

Стихотворение «Природа – сфинкс» было создано Федором Ивановичем Тютчевым в родовом имении Овстуг в последний период своего творчества, в августе 1869 года. Впервые оно было опубликовано в 1886 году в Петербурге. Стихотворение отличает поразительная краткость – всего четыре строки, несущие при этом ясную и законченную мысль. В рамках рифмованного афоризма-четверостишия поэт ставит главную философскую проблему о смысле бытия и месте человека в нем. Рифмуя в соседних строках слова «человека» и «века», он подчеркивает, что этот важнейший вопрос испокон веков волновал человечество.

Стремясь разгадать тайну мироздания и заглянуть в тайны космической жизни, Тютчев с настойчивым постоянством размышлял над вечными вопросами бытия: в чем смысл человеческой жизни, что таит в себе природа, какое место занимает в ней человек. «Певец природы» стремился понять ее язык, ее душу, постичь ее вечную загадку. В результате размышлений поэта и родилось стихотворение «Природа – сфинкс», относящееся к философской лирике.

Катрен написан пятистопным ямбом, двухсложной стопой с ударением на втором слоге. Тютчев использовал в нем охватную (опоясывающую) рифмовку.

Особенность композиции стихотворения – его неожиданное начало с сильной короткой фразы с пропущенным глаголом: «Природа – сфинкс». Поэт признает природу огромным всесильным живым существом, непостижимость которого рождает в душе человека страх. Такой образ строится благодаря одному–единственному слову «сфинкс». Тютчев сравнивает природу с мифологическим крылатым существом, которое задавало путникам сложные загадки и убивало их за неверные ответы. Дополняет образ могущественной силы, вершащей судьбу человека, глагол «губит» во второй строке.

Дальнейшие строки представляют собой сложное предложение, поясняющее первую мысль. Природа – вечная загадка для человека, она одновременно пугает и манит его, искушая возможностью найти смысл в самом его существовании и ту нить, которая связывает конечное бытие человека и вечную жизнь природы. Тютчев высказывает смелое и уверенное предположение, что у природы нет загадки, как и нет вопросов к человеку; спокойная и мудрая, словно сфинкс, она живет своей жизнью и не нуждается в человеке, его поисках и метаниях.

Такая новаторская трактовка философской проблемы и открытый финал стихотворения порождают не только тревогу и пессимизм, но и новые вопросы, заставляя заново переосмысливать мир природы.

Дж. Р. ФаулзВолхвНиколас Эрфе родился в 1927 г. в семье бригадного генерала; после кратковременной службы в армии в 1948 г. он поступил в Оксфорд, а через год его родители погибли в авиакатастрофе. Он остался один, с небольшим, но самостоятельным годовым доходом, купил подержанный автомобиль - среди студентов такое встречалось нечасто и весьма способствовало его успехам у девушек. Николас считал себя поэтом; зачитывался с друзьями романами французских экзистенциалистов, «принимая метафорическое описание сложных мировоззренческих систем за самоучитель правильного поведения… не понимая, что люби

Традиция-это обычай, установившийся порядок в поведении, в быту, а также то, что перешло от одного поколения к другому, унаследовано от предков.В нашей семье, а она у нас большая: папа, мама, я, мой младший брат и, конечно же, многочисленные родственники, есть свои традиции. Самые важные-гостеприимство и уважение к людям. Гостей мы всегда встречаем с радостью и угощениями. Уж стакан чая мы всегда предложим! А уважать людей наши родители нас приучили с детства. Может быть, это не всегда получается, но мы стараемся. Уважению учила прабабушка бабушку, бабушка-маму, мама-меня, а мне предстоит науч

Роман «Преступление и наказание» вышел в 1866 году. Это было во многом переломное время, когда передовая интеллигенция, ожидавшая после реформы 1861 года возрождения России, была глубоко потрясена и разочарована. Еще больше обострились социальные противоречия, еще нагляднее стала несправедливость общественного устройства, проблемнее внутренняя жизнь людей. О духовном очищении противоречивой личности, совершившей убийство, о внутреннем преодолении зла написан этот роман.Преступление Раскольникова начинается до убийства старухи- процентщицы. Достоевский убедительно показывает, что преступной явл

Стихотворение Александра Сергеевича Пушкина «К Языкову» написано в 1824 году, когда поэт находился в ссылке в Михайловском. Оно имеет форму дружеского послания и обращено к Языкову Николаю Михайловичу, талантливому поэту, тогда еще – студенту Дерптского университета. В то время Пушкин и Языков еще не были знакомы лично (встретились они только в 1826 году, в Тригорском, у П.А. Осиповой), и обменивались стихотворными посланиями. Известно, что Языков откликнулся на это обращение, написав стихотворение «А.С. Пушкину» («Не вовсе чуя бога света...»), где благодарил «сына музы своенравной» за благосл